В Воронеже есть радио «Борнео», известное болезненным пристрастием к группе «Воскресенье» и девичьему коллективу «Лицей». Тошнотворная музыка для людей без вкуса и упрека.

Можно услышать Кузьмина, «Землян» и бог весть еще какую пошлость. Диджеев там нет. Точнее постоянных диджеев. Но вдруг в четверг в 16.00 в эфир сам собой выходит некто и несет околесицу – не лучше и не хуже, а точнее все-таки хуже, чем на других радиостанциях. Почему месяц подряд в четверг в 16.00 не было диджеев, а тут вдруг появился? Вопрос к менеджерам радио.

Диджеи имеют скверную привычку не представляться. У них нет даже псевдонимов. Видимо, боятся, что их рано или поздно найдут и пристрелят. Ну, например, за скверную привычку ставить песню «Отмени мой домашний арест». И они правы – такие мерзавцы редко задерживаются на этом свете.

Дрянь, а не радио. Сволочи, а не профессионалы. Но я их слушаю.

Потому, что они вдруг могут поставить «Stairway to heaven» Led Zeppelin. Или «In a gadda da vida» Iron Butterfly. И дадут послушать целиком.

Дорога

Я как-то застрял между Эртилем и Воронежем – шел дождь. Хотелось есть, но придорожных кафе не было. Кофе из термоса давно выпит. Машина упрямо лезет и лезет сквозь водяную пелену. Лес и покосившиеся деревеньки – на обочине. Серые и бурые цвета – дождливый октябрь. Время депрессий и суицидов.

В такую погоду дико клонит в сон, что на дороге смерти подобно, а потом:

«Сейчас мы послушаем новую песню Ричи Блэкмора и его жены Кэндис, а также их группы Blackmore’s Night – «Troika», – диджей сказал это и умолк.

Заиграла «Troika».

Я возвращался со скважины, одичал: неделя лицезрения дырки в земле, убивает в человеке эстета. Я не знал, что Ричи и Кэндис спели что-то о России. Я вообще охладел к Ричи после того, как он стал любимым музыкантом Димы Медведева. Мне привиделось, что его приняли в «Единую Россию» и заставили петь дуэтом с Александром Маршаллом на банкетах под оливье. Не то чтобы я ненавижу экс-президента – наверное, я просто псих.

И тут «Troika» – русская песня о преодолении пространства. Снег, дождь или лед тебе в лицо – не важно.

Я начал тихо подпевать. На самом деле это просто, песня абсолютно кабацкая: «Run, Troika, Run».

Прошлое

Я вспомнил об одной встрече в Москве, году, кажется, в 2003-м. Я еще не был бичом, помощником буровика. Я был корреспондентом респектабельной газеты. Я курил сигары, пил виски или армянский коньяк. У меня было три или четыре костюма. И еще меня окликали по имени-отчеству.

В тот день со мной за одним столом сидел промоутер и морщился – лицо его в какой-то момент превратилось в выжатый лимон. Я опоздал на встречу и ему это дико не понравилось. Мы пили кофе, который приготовила его дочь-менеджер. Дочь-менеджер – это из экономии.

Я бы на него в конце тоже обиделся, но он оказался неплохим рассказчиком.

Речь зашла именно о Ричи и Кэндис.

Метель

Мой недовольный промоутер застал Ричи Блэкмора и его жену Кэндис Найт на Московском вокзале в Санкт-Петербурге – в метель. Гитарист Deep Purple, и в обычной жизни стремящийся к монастырскому уединению и покою, посреди русской зимы выглядел замкнутым и больным.

– Я его просто не узнал, – промоутер звякнул ложкой в чашке.

С его слов это выглядело так: на перрон вышла красавица Кэндис, а рядом с ней – мужчина. Но не герой рок-н-ролла, а лунатик в темном английском пальто, надвинутой на самые глаза вязаной шапочке, в джинсах, заправленных в носки.

И все-таки это был Ричи.

– Выглядел он ужасно одиноким, – объяснил прагматичный промоутер. И – дзыньк ложкой о чашку.

Так он расставлял акценты.

На следующий день Блэкмор отыграл концерт и буквально на глазах преобразился: на вечеринке был очень остроумен, а промоутерам предложил сразиться в футбол.

Собеседника поразило отношение Блэкморов друг к другу – трогательное. Питерская метель для англичан – страшнее Сибири.

Кэндис на Московском вокзале напоминала декабристку, подумал я.

– Вот – любовь. В честь такой женщины можно назвать группу, – ложка дзыньк.

Я был раздражен глубиной выводов:

– Кэндис наполовину русская.

– Еврейка, – улыбнулся промоутер.

Спорить перехотелось. Промоутер был неплохим рассказчиком, и мы почти примирились. Но в истории с метелью он все-таки ни черта не понял.  Встреча с Кэндис-декабристкой – это встреча с русской женщиной, которая не боится всепоглощающего пространства.  От Балтики до Тихого океана. Тут речь не о крови Кэндис, а о мировосприятии русского человека.  Песня о тройке, написанная Ричи и Кэндис, – лишнее тому доказательство.

Некто Помбур